ПРАВДА О «ГОРЯЧЕМ СЕРДЦЕ БАКИНСКОЙ КОММУНЫ»

Ильгар Нифталиев, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института Истории

Весной 1918 года дашнакско-большевистские военные формирования совершили в Северном Азербайджане акт геноцида против мирного мусульманского населения. Данные акции, проведенные по распоряжению Бакинского Совета, которая являлась фактически государственной властью на территории Бакинской губернии, можно однозначно квалифицировать как проявление политики геноцида по национальному и религиозному признаку, как стремление большевиков во главе с Шаумяном путем террора и страха подчинить своей власти мусульманское население. На протяжении 70 лет советские историки представляли эти события как контрреволюционный мятеж мусаватистов с целью свержения советской власти в Баку.
Не в даваясь в глубинные причины этих событий, данные авторы рассматривали их как проявления классовой борьбы, используя при этом малоубедительные штампы вроде «национал-предатели», «буржуазные националисты», «прислужники империализма» и т.д. Восстановление государственной независимости Азербайджанской Республики в 1991 году открыло исследователям доступ ко многим некогда секретным архивным фондам. Это позволило азербайджанским историкам по-новому подойти к оценке событий семидесятилетней давности, в том числе трагическим событиям весны 1918 года. Одновременно с этим меняется оценка деятельности отдельных политических деятелей, которых на протяжении советского периода истории преподносили как «пламенных борцов за победу Советской власти в Азербайджане», «поборников идей дружбы народов и интернационализма» и т.д. Поэтому, говоря о мартовской трагедии 1918 года, хочется быть беспристрастным в оценке роли в этих событиях тех или иных исторических деятелей независимо от их классовой, политической и этноконфессиональной принадлежности.

Одной из таких политических фигур был Прокофий (партийный псевдоним Алёша) Джапаридзе. Его фамилия традиционно называлась вторым после С.Шаумяна, когда речь шла об истории «легендарной Бакинской коммуны» и 26 Бакинских комиссаров. В работах советских историков, писавших об истории большевистского движения в Азербайджане, ярко описывался бакинский период деятельности Джапаридзе, его активное участие в стачечном движении рабочих и в революционной агитации на страницах большевистских печатных органов. Однако апогеем политической деятельности Джапаридзе считается период 1917-1918 годов. После Февральской революции 1917 года П. Джапаридзе стал членом Бакинского комитета РСДРП(б) и делегатом VI съезда РСДРП(б), на котором был избран кандидатом в члены ЦК и членом Кавказского краевого комитета.

В декабре 1917 года П.Джапаридзе избирается заместителем председателя, а в январе - июле 1918 года председателем исполкома Бакинского Совета. Однако «белым пятном» в биографии Джапаридзе, о котором советские историки старались не писать, являлось его деятельность в период кровавых событий марта-апреля 1918 года. Для ответа на данный вопрос мы обратились к различным источникам, в том числе к выступлениям самого Джапаридзе.

Из выступлений Джапаридзе накануне мартовских событий 1918 года становится ясно, что он, как и С. Шаумян, предвидел предстоящие события и пытался прогнозировать её результаты. Выступая 15 марта 1918 года на заседании Бакинского Совета, Джапаридзе заявил: «У нас должна быть реальная сила – Красная Армия, с помощью которой мы будем бороться против всех врагов нашей Советской власти. Армия должна быть интернациональной». И действительно, уже после начала трагических событий 1918 года к 6 тысячным вооруженным силам Бакинского Совета вскоре присоединились 3-4 тысячные вооруженные части партии «Дашнакцутюн», участие которых придало отчасти гражданской войне характер национальной резни. Большевики шли на это сознательно.

Начальником штаба Красной Армии в Баку был полковник царской армии, член партии дашнаков З.Аветисян. Другой представитель этой партии, печально известный своими зверствами над мусульманским населением Губинского уезда Амазасп командовал 3-й бригадой Красной Армии. Всего за Бакинскую Коммуну сражались четыре бригады Кавказской Армии, состоящей из 25 батальонов и 18 тыс. красноармейцев, на 70% комплектованных из красноармейцев-армян. Большевистские лидеры не скрывали своей приверженности вооруженным методам борьбы. Накануне трагических событий в Баку об этом в своем выступлении 26 марта 1918 года Джапаридзе говорил: «Вся наша прежняя политика сводилась к тому, чтобы выграть время. Мы знали, что нам придется выступить в схватку с контрреволюционными силами, готовились к ней».

По воспоминаниям одного из активных участников событий 1918 года Н.Асриянца именно Джапаридзе и Шаумян разработали план борьбы против национальных сил во главе с партией «Мусават»: «В феврале 1918 года Т.Амиров собрал нас и сообщил о том, что мы должны выполнить задание С.Шаумяна и А.Джапаридзе. С.Шаумян заблаговременно известил нас о том, что в час ночи будет сигнал. По этому предупредительному сигналу мы должны были штурмом занять штаб "Мусавата", что мы и сделали».
Вечером 30 марта 1918 года состоялось экстренное заседание руководителей военных подразделений Бакинского Совета. Было принято решение начать «бой», а обращение к Армянскому национальному совету и дашнакским лидерам призывало к боевой готовности. Был создан Комитет Революционной обороны, объявленный высшим военно-политическим органом в городе Баку и его районах. Среди её членов был также П.Джапаридзе. Чтобы спасти население в подобной ситуации лидеры «Мусавата», приняли ультиматум Революционного комитета обороны.

Для ведения переговоров 31 марта мусульманские представители прибыли в Исполнительный комитет совета. Несмотря на принятие ультиматума Революционного комитета обороны, переговоры с А.Джапаридзе в Исполнительном комитете не дали никаких результатов и при возвращении трое из мусульманского комитета были расстреляны в дороге.
Революционный комитет обороны, который 31 марта под разными предлогами сорвал переговоры, 1 апреля, сочтя вопрос решенным, вновь выступил с ультиматумом: если требования комитета не будут приняты до трех часов дня, война будет продолжаться. В 4 часа представители азербайджанских партий и обществ отправились в гостиницу «Астория» для ведения переговоров. Оглашенный на «мирной конференции» председательствующим П.Джапаридзе ультиматум гласил:

1. Признается власть Бакинского совета рабочих, солдатских и матросских депутатов;

2. Контрреволюционная «Дикая дивизия» изгоняется из Баку и его районов, все остальные военные формирования либо выводятся из Баку, либо же полностью подчиняются Бакинскому совету депутатов, осуществляющему также контроль за вооружением населения;
3. В срочном порядке осуществляются мероприятия по открытию железнодорожных путей из Баку в Тифлис и Петровск. Однако, вопреки соглашению о прекращении огня наступательные действия дашнакско-большевистских военных частей длились до вечера 2 апреля. Тем временем, 2 апреля П.Джапаридзе писал С.Шаумяну, что, мол, из Ташкента и Севера поступает подмога. Для того чтобы на трагические события в Баку, продолжавшиеся более трех дней, была надета революционная личина, Мешади Азизбеков был назначен комиссаром отсутствовавшей мусульманской части города.
Все вышеприведенные факты являются ярким свидетельством того, что Джапаридзе не меньше чем Шаумян нес ответственность за геноцид мусульманского населения в городе Баку, в ходе которых погибло около 12 тысяч человек. Неслучайно, что именно к Шаумяну и Джапаридзе обращается с письмом Н.Нариманов 3 апреля 1918 года, которая была опубликована в газете «Гуммет», где призывает: «Политическая борьба превратилась в национальную. Это пятнает Советскую власть, чернит её. Если вы в ближайшее время не разорвете эту черную завесу и не снимете это пятно, большевистская мысль и Советская власть здесь не удержится». В ответ на это письмо Нариманова Шаумян и Джапаридзе предложили обсудить данный вопрос с мусульманскими социалистами, членами партии «Гуммет» и партии мусульманских эсеров. На этой встрече Джапаридзе заявил, что готов взять «в свои руки безопасность мусульманской части населения».

Однако последовавшие за Баку кровавые события в других уездах Бакинской губернии показали, что большевики не намерены были останавливаться на полпути. После мартовского геноцида власть в Бакинской губернии перешла в руки созданному 25 апреля 1918 года Бакинскому Совету Народных комиссаров во главе с С.Шаумяном. Джапаридзе занял в этом правительстве ключевую должность наркома внутренних дел. Данный пост напрямую обязывал его начать следствие и наказать основных виновников трагических событий марта-апреля 1918 года. Однако этого сделано не было. Это подтверждают и воспоминания Нариманова, который позже в статье «Взгляд на захват Кавказа» ( февраль 1919 года), давая оценку кровавым событиям 1918 года, писал, что обращался к Шаумяну и Джапаридзе, чтобы те доказали мусульманам, что мартовские события произошли вопреки желанию Советской власти. «Но к сожалению, - как пишет Нариманов – на мои слова не обратили внимания».

В результате дашнакские палачи подобные Амазаспу, Т.Амирову, С.Лалаеву, учинившие геноцид мусульманского населения в Баку, Шемахе и Губе, не понесли заслуженных наказаний и продолжали открыто гарцевать в период власти Бакинского Совнаркома. И это несмотря на то, что были факты и свидетельства об их преступлениях, как например в случае с Лалаевым. Так в донесении члена Исполнительного Комитета Богомолова на имя Джапаридзе говорилось:
«...Еще прошу задержать корнета Лалаева, который убивал азербайджанское население и грабил имущества и его даже хотел арестовать Амиров, но он удрал, и все говорят, что он сжег мечеть, в которой погибло много женщин; дальнейшее сообщу обо всем, когда соберу сведения». Однако реакции со стороны Джапаридзе не последовало. Видимо, он был осведомлен о позиции своего шефа С.Шаумяна, который прямо указал главе военно-следственной комиссии Кожемяко: «Арестовывать Лалаева неудобно, что за шалости?».

Давая оценку деятельности С.Шаумяна и П. Джапаридзе в ходе событий марта-апреля 1918 года. один из видных большевиков С.М.Эфендиев, пытаясь несколько сгладить вину и оправдать своих соратников, писал: «Ход событий создал такое положение, при котором товарищи, стоявшие во главе Совета - Шаумян, Джапаридзе и другие, сами стали узниками дашнаков». Однако, нам кажется, наиболее точен был в своих оценках Л.Мирзоян: «Некоторые товарищи ошибаются, считая, что в 1918 году в Баку власть опиралась на дашнаков. Это ошибка. В действительности, Советская власть использовала дашнаков в своих целях».

Бесспорно одно, действия Джапаридзе в ходе трагических событий 1918 года носили в первую очередь характер должностного преступления, поскольку, занимая высокий пост председателя Исполкома Бакинского Совета, он не принял решительных мер для обеспечения безопасности мусульманского населения. С другой стороны, Джапаридзе как один лидеров бакинских большевиков, был членом Комитета революционной обороны, который фактически руководил осуществлением геноцида против мусульманского населения.

Несмотря на то, что в результате событий 1918 года большевистско-дашнакскому руководству Бакинского Совета удалось на время установить контроль над частью Бакинской губернии, однако в конечном итоге эта победа оказалось пирровой. События 1918 года окончательно подорвали и без того низкий авторитет большевиков среди азербайджанского населения, став началом конца власти большевиков и отчуждению от них мусульманских масс, одновременно значительно укрепив социальную базу национальных сил.